Кирилл Лушников,
Наталья Мостакова

Поэзия обэриутов

Николай Заболоцкий

Кто мы? И почему мы? Мы, обэриуты,— честные работники своего искусства. Мы — поэты нового мироощущения и нового искусства. Мы — творцы не только нового поэтического языка, но и созидатели нового ощущения жизни и ее предметов. Наша воля к творчеству универсальна: она перехлестывает все виды искусства и врывается в жизнь, охватывает ее со всех сторон. И мир, замусоленный языками множества глупцов, запутанный в тину «переживаний» и «эмоций», ныне возрождается во всей чистоте своих конкретных мужественных форм. Кто-то и посейчас величает нас «заумниками». Трудно решить, что это такое — сплошное недоразумение или безысходное непонимание основ словесного творчества? Нет школы более враждебной нам, чем заумь. Люди реальные и конкретные до мозга костей, мы — первые враги тех, кто холостит слово и превращает его в бессильного и бессмысленного ублюдка. В своем творчестве мы расширяем и углубляем смысл предмета и слова, но никак не разрушаем его. Конкретный предмет, очищенный от литературной и обиходной шелухи, делается достоянием искусства. В поэзии — столкновение словесных смыслов выражает этот предмет с точностью механики. Вы как будто начинаете возражать, что это не тот предмет, который вы видите в жизни? Подойдите поближе и потрогайте его пальцами. Посмотрите на предмет голыми глазами, и вы увидите его впервые очищенным от ветхой литературной позолоты. Может быть, вы будете утверждать, что наши сюжеты «нереальны» и «нелогичны»? А кто сказал, что «житейская» логика обязательна для искусства? Мы поражаемся красотой нарисованной женщины, несмотря на то, что, вопреки анатомической логике, художник вывернул лопатку своей героини и отвел ее в сторону. У искусства своя логика, и она не разрушает предмет, но помогает его познать.

Скрут

Саша Черный

"Кто живёт под потолком?"

- Гном.

"У него есть борода?"

- Да.

"И манишка, и жилет?"

- Нет.

"Как встаёт он по утрам?"
– Сам

"Кто с ним утром кофе пьёт?"

- Кот.

"И давно он там живёт?"

- Год.

"Кто с ним бегает вдоль крыш?"

- Мышь.

"Ну, а как его зовут?"

- Скрут

"Он, капризничает, да?"

- Ни-ког-да!..

Дядя Боря говорит,
что
оттого он так сердит,
что
кто-то на пол уронил
банку полную чернил
и оставил на столе
деревянный пистолет,
жестяную дудочку
и складную удочку.

Может, это серый кот виноват?
Или это черный пес виноват?
Или это курицы
залетели с улицы?
Или толстый, как сундук,
приходил сюда индюк?
Банку полную чернил
на тетрадку уронил
и оставил на столе
деревянный пистолет,
жестяную дудочку
и складную удочку?

Тетя Варя говорит,
что
оттого она ворчит,
что
кто-то сбросил со стола
три тарелки, два котла,
и в кастрюлю с молоком
кинул клещи с молотком.

Может, это серый кот виноват?
Или это черный пес виноват?
Или это курицы
залетели с улицы?
Или толстый как сундук
приходил сюда индюк,
три тарелки, два котла
сбросил на пол со стола
и в кастрюлю с молоком
сбросил клещи с молотком?

Дядя Боря говорит:
чьи же это вещи?
Тетя Варя говорит:
чьи же это клещи?
Дядя Боря говорит:
чья же это дудочка?
Тетя Варя говорит:
чья же это удочка?
Убегает серый кот,
пистолета не берет.
Удирает черный пес,
отворачивает нос.
Разлетелись курицы,
бегают по улице.
Важный, толстый, как сундук,
только фыркает индюк,
не желает дудочки,
не желает удочки.

А является один
пятилетний гражданин,
пятилетний гражданин
мальчик Петя Бородин.
Напечатайте в журнале,
что
наконец-то все узнали,
кто

три тарелки, два котла
сбросил на пол со стола
и в кастрюлю с молоком
сбросил клещи с молотком,
банку полную чернил
на тетрадку уронил
и оставил на столе
деревянный пистолет,
жестяную дудочку
и складную удочку.


Серый кот не виноват,
нет,
черный пес не виноват,
нет,
не летали курицы
к нам в окошко с улицы,
даже толстый, как сундук,
не ходил сюда индюк.

Только Петя Бородин
виноват во всем один,

и теперь об этом Пете
мы расскажем всем на свете.

Жить на вершине голой,
Писать простые сонеты...
И брать от людей из дола
Хлеб вино и котлеты.

Сжечь корабли и спереди, и сзади,
Лечь на кровать, не глядя ни на что,
Уснуть без снов и, любопытства ради,
Проснуться лет так через сто.

"Пусть кто-то и величает нас "заумниками"...