АННА (улыбаясь). Дорогой мой Ясь! (Пауза.) До чего же ты несчастен, Янек! Страшно несчастен... И мне пришлось бы с тобой вот так? Всю жизнь?
ЯН. Не знаю, что бы я предпочел... Мое несчастье, или твое счастье...
АННА. Перестань! Ты с чем, собственно, всю жизнь борешься, с чем? Ну, с чем? Сам даже не знаешь, правда? А что ты отвоевал, в таком случае? Ну? Хаос, Ничего другого, один только хаос! И даже не это, ведь хаос - это как-то звучит, а тут... Тут скорее... Сумбур какой-то, разве нет?
ЯН. Возможно. Но ведь когда-то мы боролись вместе, ведь так?
АННА. Не знаю. Знаю только, что не было мне хорошо с тобой, Ян. Прости. А со Здисеком, что бы ты о нем ни говорил, - бывало. И даже теперь порой бывает. 
ЯН. Потому что не знаешь дня своей смерти. Потому и строишь иллюзии. А я – знаю!
АННА. Ну, скажи тогда, я охотно зайду посмотреть... Так когда же?
ЯН. Сегодня. Тринадцатого августа этого года. И потому я здесь. Во так-то!
Пауза. Изумление. На часах – без двадцати минут полночь.
АННА (иронически). Тринадцатого все может случиться... (Пауза.) Однако – времени у нас в таком случае осталось немного...
ЯН. Я ужасно глупо себя чувствую, тем более, что нет никаких признаков... Однако же... Тринадцатое августа, к сожалению... Целых тридцать лет я помню эту дату!
АННА. Извини... Откуда она тебе известна? Только не говори, что от цыганки!
ЯН утвердительно кивает.
АННА Ха, ха, ха! Чудесно! И ты намерен уладить это дельце у меня, да?
ЯН. Знаешь, немного обидно, что завтра Мик будет дальше... и Кейт... а меня уже... Возможно... Но – что делать. Впрочем, может, так оно и лучше?
АННА. Осел! И ты действительно в это веришь? Хочешь, расскажу тебе про ту цыганку?
ЯН. Поверь, я тогда еще рассмеялся, как она это сказала... Понимаешь? Тогда эта дата... Начала двадцать первого века... Как если бы сказала, что буду жить вечно... А я даже себе не представлял, что можно жить после сорока... Как-то быстро все прошло... Анка! У меня действительно – вплоть до сегодняшнего дня, - всё, ты представляешь? Всё, что мне та баба наплела – всё исполнилось!
АННА. Тогда – знаешь что? Тогда заключим пари, ладно? Бьюсь об заклад, что за эти четверть часа ничего не случится. Согласен? Что смерть не постучится в это окно! На что спорим?
ЯН. Ты на что хочешь? На мою душу?
АННА. Ну нет. Лучше на что-нибудь стоящее. На сотню?
ЯН. На сотню!
АННА. А после полуночи я расскажу тебе о той цыганке...

ЯН. Поверь, я тогда еще рассмеялся, как она это сказала... Понимаешь? Тогда эта дата... Начала двадцать первого века... Как если бы сказала, что буду жить вечно... А я даже себе не представлял, что можно жить после сорока... Как-то быстро все прошло... Анка! У меня действительно – вплоть до сегодняшнего дня, - всё, ты представляешь? Всё, что мне та баба наплела – всё исполнилось!
АННА. Тогда – знаешь что? Тогда заключим пари, ладно? Бьюсь об заклад, что за эти четверть часа ничего не случится. Согласен? Что смерть не постучится в это окно! На что спорим?
ЯН. Ты на что хочешь? На мою душу?
АННА. Ну нет. Лучше на что-нибудь стоящее. На сотню?
ЯН. На сотню!
АННА. А после полуночи я расскажу тебе о той цыганке...

Комнатка затемняется, освещается кухня. Часы отбивают последний удар. АННА, ЯН
Анна: Ну вот, и делу конец. Тебе нужно всыпать как следует, и тогда все проходит. Не знал? Ты всегда так... Истерик паршивый... Герой из нашей деревни... Боже, что за день!
ЯН. Аня!
Анна: Ну?..
ЯН. Подойди ко мне. Дай руку. (Анна с неохотой подает руку.) Спасибо! Видишь, как оно? Еще немного и я бы не успел.
АННА. Ну и как?
ЯН. С меня сотня... (Садится на стул, АННА показывает на часы.) Не всему и не всегда суждено исполняться, да?
АННА. Чаю хочешь? (Наливает из чайничка.) Холодный... Но не хочется заваривать... Знаешь, ты меня действительно напугал... (ЯН пьет.) А ведь это такая глупая история... Хочешь знать, кто это был, та цыганка?
ЯН. Кто?
АННА. То была совсем не цыганка. То была румынка.
ЯН. В шестьдесят седьмом? Тогда еще не было никаких румынок.
АННА. Надя. Моя однокурсница. А придумала все Моника, понимаешь?
ЯН. Моника? Моя Моника? Мать моего сына?! Что она придумала?
АННА. Все очень просто. Она хотела, чтобы ты оставил меня и вернулся к ней. Да и я тоже... Уже был Здисек... Ну и... Ну и мы всё о тебе рассказали Наде.
ЯН. Действительно. Она знала всё... А как же будущее?! Откуда она могла знать?! А все совпало. Она же предсказала!
АННА. Если бы не твой сын, ты и в самом деле умер бы сейчас, ведь так? Боже, прожить жизнь, зависящую от кретинской выходки трех студенток?! (Смеется.)
ЯН (тоже улыбаясь). А дата смерти?
АННА. Наверное, она тоже хотела, чтобы ты жил вечно...
ЯН. А четвертый концерт Роллингов? Мифический, недостижимый?
АННА. Ну, тут уж не знаю. Но зато сегодня ты его получишь! А пока – гони сотню, ты, фаталист!

ОНА. Устала.
ОН. Не хочешь чего-нибудь выпить?
ОНА. Нет.
ОН. Есть немного коньяку... А может, чаю?
ОНА. Ты сделаешь, дорогой?
ОН. Конечно, сейчас сделаю... Заварить свежего?
ОНА. Не надо.
ОН. Но если тебе хочется?..
ОНА. Нет, там, наверное, еще крепкий.
ОН. Тогда, может, с лимоном?
ОНА. О, чудесно. С лимоном.
ОН. А ты ложись.
ОНА. Ага-а-а... Сейчас лягу... О, Боже, нет сил сапоги снять.
ОН. Потому что опять много танцевала.
ОНА. А я люблю танцевать... Ты не видел, где мой халат?
ОН. Должно быть, в ванной, я принесу... Танцевала до упаду.
ОНА. Я же сказала, что люблю. Раньше я очень много танцевала.
ОН. Вот твой халат.
ОНА. Спасибо... Ну, вот и снялись сапоги.
ОН. Мне жаль, что теперь ты танцуешь реже.
ОНА. Я не хотела обидеть тебя. Просто сказала, что люблю танцевать...
(Смеется.) Этот Рысек ужасно забавный.
ОН. Сахар я уже положил. И подавил лимон.
ОНА. Он весь вечер рассказывал, что развелся и теперь хочет подать на алименты, потому что из-за этого развода понес убытки... На полном серьезе. Собирается подать в суд. Смешно, да?
ОН. Смешно.
ОНА. Роскошный чай.
ОН. Лимона достаточно?
ОНА. Вполне.
ОН. Может, еще положить?
ОНА. Нет, спасибо... А пока что его тесть, то есть бывший тесть, будто
бы намерен взыскать с него расходы на свадьбу... Там было человек двести. Смешно, да? (Смеется.)
ОН. Смешно.
ОНА. И будто бы этот самый тесть, когда Рысек еще перед свадьбой бывал у них в гостях, каждый раз отводил его сторонку и рассказывал, как когда-то, еще в армии, он ходил с приятелями к проституткам. Один раз в жизни.
ОН. Ну и что?
ОНА. Ну и ничего. Знаешь, сколько ему тогда было лет? Восемнадцать.
ОН. Нормально.
ОНА. А теперь ему семьдесят. И он не перестает об этом рассказывать...
Понимаешь?
ОН. Идиот.
ОНА. Вовсе нет. Скорее, мечтатель. У каждого есть что-то свое, что
помогает терпеть весь кошмар этой жизни.
ОН. Значит, ему помогает сознание того, что пятьдесят лет тому назад он ходил к проституткам?
ОНА. Да. Так же, как ты рассказывал про своего деда, который будто бы
воевал в английской авиации. И ужасно его за это любит.
ОН. Не будто бы, а воевал.
ОНА. Ну и прекрасно. А тот ходил к проституткам. Только подумай -
один-единственный раз, Бог знает когда, в армии - и до сих пор вспоминает.
ОН. Ты уже говорила.
ОНА. Обиделся за деда?.. Я тебе надоедаю...
ОН. Да нет, ничего.
ОНА. Ты такой хороший, принес мне халат, сделал чай, а я тебе надоедаю.
ОН. Мне хочется спать.
ОНА. Не переживай. Я назначена на завтра, на одиннадцать. Пойду и
сделаю это. Не надо нервничать.